Целый мир в одной руке

– Восемь пальцев на одной руке и все двигаются? Вот это да! Будь у меня такое, я б знаешь как играл! С воспоминания о столь необычном случае и началась наша беседа с доктором медицинских наук, лауреатом Госпремии Татарстана в области науки и техники, профессором кафедры травматологии и ортопедии Казанской государственной медицинской академии, хирургом центра травматологии и ортопедии Республиканской клинической больницы Иваном Микусевым.

– Пожалуй, восемь пальчиков – это действительно редкость, – говорит он. – А вот шестипалые ладошки встречаются не так уж и редко. Лишний пальчик располагается либо рядом с мизинцем, либо с большим.

– Это лишь косметический дефект?

– Если бы! Потом пальцы обязательно будут друг другу мешать. Причем просто ампутировать шестой палец нельзя: через некоторое время обязательно начнет «сохнуть» тот, что по соседству. Единственный выход – из двух пальцев формировать один. Понятно, он получится не таким красивым, как те, что создала природа, – будет толще здорового, а потом из двух ногтевых пластин нужно будет сделать одну. Впрочем, такие операции мы проводим уже по желанию пациента.

Неудивительно, что Ивана Егоровича не боятся даже самые юные пациенты – его искренняя улыбка воздействует на самых капризных. Наверное, и жизнь его была легкой?

– Есть такое, – с готовностью соглашается хирург. – И детство было замечательное, я ж из послевоенного поколения. Ели не всегда досыта, зато люди вокруг были хорошие. А уж как я в мединститут поступал – вообще анекдот. Экзамены все на русском языке принимали, а я из кряшенской семьи, дома у нас только по-татарски разговаривали. Как сочинение на четверку написал, сам удивляюсь. На начальных курсах одновременно осваивал два языка – русский и латынь. А уж когда по распределению попал в шахтерский город Губаха Пермской области, сразу понял: без жизнерадостности не обойтись.

Педиатр по образованию, Микусев проработал по специальности всего семь дней. Оказывается, главврач местной больницы уже давно слезно просил прислать ему специалиста, причем мужчину. Дело в том, что специфика работы здесь всегда была особенная: редкая ночь обходилась без срочных вызовов: то авария на шахте, то подерутся работяги всерьез.

В общем, педиатра перевели в хирургическое отделение и отправили на четыре месяца в больницу Березников – переучиваться. А потом… Аппендициты, переломы, последствия криминальных абортов, тяжелейшие последствия аварий на шахте.

– Знаете, я понял, почему там так много пили, когда впервые спустился в шахту, – задумчиво вспоминает Микусев. – Зачем в шахту? Я же врач, прооперировав больного, должен дать предписание, где он может работать дальше. Главный инженер все спорил: мол, где я легкую работу для вчерашнего пациента подберу? «Вот спустись сам, посмотри». Я и спустился. И понял: каждый подъем на поверхность после рабочей смены шахтеры воспринимают почти как второе рождение. А снимать стресс или праздновать у нас знаете как умеют.

Зато такую школу получил… Уже в Казани, когда работал в пятой городской, все мои знания и умения ох как пригодились! Это ж больница неотложной хирургии. Помню, в одну ночь прооперировал семнадцать аппендицитов и прободную язву желудка. Своеобразный рекорд был…

Став хирургом-травматологом, Микусев порой завидует коллегам иного профиля. То, как специалист кладет шов, например, на органах брюшной полости, – это ж ювелирная работа. В его же епархии часть приходится не только резать, но и разрывать, отводить рычагами, фиксировать шурупами.

– А как иначе поставишь на место, допустим, поврежденную берцовую кость? – говорит Иван Егорович. – Человек неподготовленный на нашей операции с ходу в обморок падает: костоломы, одно слово. Но без этого, увы, не обойтись. Потом все срастется, человек может и забыть, какая страшная травма у него была.

А травму можно получить буквально на ровном месте. Женщина спускалась с верхней полки в поезде и зацепилась кольцом на руке за какую-то железку. В результате кожа с пальца снялась, как часть перчатки, вместе с украшением. Самое неприятное – это не боль и даже не операция, а тот факт, что, скорее всего, палец придется ампутировать. Хотя, казалось бы, сдвинь кожу по пальцу обратно, она и прирастет. Некоторые несведущие хирурги так и делают. Но кожа все равно мертвеет, палец перестает двигаться.

Оказывается, с внутренней стороны каждого пальца проходят две артерии и два нерва. Когда кожа с него снимается, то сосуды растягиваются и тут же тромбируются, нервы тоже травмируются. Парадокс, но лучше когда сосуд оборван или отрезан, поясняет Иван Егорович. Отрезанное пришить можно, а вытянутое – увы. Чтобы восстановить кровообращение и сохранить палец, нужна большая операция, и то с шансами на успех пятьдесят на пятьдесят.

– Последний больной у меня был совсем мальчишка, вспоминает Микусев. – Ему бабушка кольцо серебряное подарила с надписью «Спаси и сохрани». Он его счастливым считал. Играл в футбол, на воротах стоял. За штангу, где сетка крепится, своей реликвией и зацепился. Несколько операций перенес, и ничего не помогало. Уже ампутировать собрались, когда я решил использовать пиявок, их ведь «живым шприцем» называют.

И знаете, после нескольких сеансов кровообращение восстановилось, подушечка пальца порозовела. Потом несколько сеансов кожной пластики, и руку сохранили. На все больше трех месяцев потребовалось. Я потом этот случай в Томске на IV Всероссийском съезде хирургов показывал как лечение такой тяжелой травмы и осложнений.

Жаль, не всегда так удачно все заканчивается. Нужны мастерство врачей и терпение больного. Вот был у Микусева пациент, которому делали два пальца на правой руке. Есть такой метод, когда пальцы формируют из кожи на животе – они какое-то время приращены к животу. Потом их вырезают, формируют, армируют костью. А пока это были своего рода «сосиски». Казалось бы, немного совсем осталось потерпеть больному. А у него что-то вроде психологического шока случилось. Пошел ночью в туалет да и отрезал себе обе эти «сосиски». Всю работу врача свел на нет и сам инвалидом остался.

– Работал у нас врачом Шулутко Лазарь Ильич. Так он иногда говорил: «Дураку умную операцию делать не надо». А мы попытались…

– А это правда, что вы оперировали собственного сына?

– Пришлось, хоть и говорят, что хирургам нельзя своих близких оперировать. Но выхода не было – больше никто таких операций у нас тогда не делал. Для меня она тоже оказалась самой сложной – больше десяти часов пришивал сыну два пальца.

На пятом курсе сын, будучи студентом-медиком, поехал со стройотрядом в Апастовский район. Там и случилась беда – электрофуганком отрезал себе четвертый и пятый пальцы на правой руке. Вечером позвонил его однокурсник: «Глеб руку себе повредил». Я бегом в больницу. В полдвенадцатого ночи привезли сына на попутке. Весь измученный, в крови. Долго мы с дежурным врачом колдовали над ним. Многое, например, пересадку фаланги с пальца ноги на руку – пришлось делать впервые. Послеоперационный период тоже нелегко дался. Помню, я тогда спать перестал, бродил по больничным этажам, как ненормальный. А сын украдкой от меня учился писать левой рукой: не верил, что правая вновь станет рабочей…

Результат оказался великолепным. Сегодня Глеб Иванович, как с гордостью констатирует старший Микусев, – травматолог, хирург, не уступающий отцу. Врачом стал и второй сын Ивана Егоровича, он хирург-онколог. Короче, настоящая династия.

Пришлось Ивану Егоровичу оперировать и своего старшего брата. У того развилась болезнь, в результате которой ладонь постепенно сводит в комок из-за сращивания нервов и сухожилий. Такое заболевание может развиваться годами, а может скрутить ладонь за полгода. Причина болезни и сейчас не определена, но лечить более-менее научились. Не все, конечно. Изучению этой болезни Микусев посвятил не один год, зато и результат вышел на славу: научный труд на эту тему, оформленный в книгу, считается лучшим пособием в России.

– Больное место – узел – я брату убрал, рука начала работать нормально, – говорит Иван Егорович. – Но это очень тонкая работа, в восьмидесяти процентах случаев возникают осложнения. А вообще, человеческая рука – это целый отдельный мир.

Сегодня он читает в медакадемии лекции по работе с кистью, кожной пластике, по-прежнему ведет аспирантов. Консультирует – с самыми сложными, запутанными случаями со всей республики направляют к нему. Часто?

– Да, двери не закрываются, – смеется Микусев. – Многие приходят после платного приема. Я успокаиваю: «Вас там за деньги не вылечили, а я бесплатно помогу». Мои ученики порой шутят: «Вы рано родились и не умеете жить». А как с больного деньги брать, когда ему плохо? Слов нет, доктору тоже жить нужно, и деньги ему вовсе не мешают. Но у меня советская школа медицины, я лечу за зарплату.

А самое главное – Иван Егорович и сегодня, в свои неполные семьдесят восемь, оперирует.

– А что тут такого? – удивляется Микусев. – Руки не дрожат, силу не потерял. Мы еще повоюем!

Газета "Республика Татарстан"

Автор статьи: АРСЕНТЬЕВА Светлана
Выпуск: №27 (27832)

http://www.rt-online.ru/aticles/rubric-73/10120100/